Я много раз уже благодарила свою психику за то, что она так вовремя находит мягкие синонимы к тотальному пиздецу и делит большие вынужденные планы на мини-отрезки, с которыми можно как-то душевно справляться. Теперь я, мои друзья и коллеги вошли в новый период «релокации» — зимовка за пределами России. Воспринимать такую формулировку в разы приятнее, чем любой из 4х периодов этого года, потому что он про погреться, насобирать сил, выдохнуть, позагорать вдалеке от самого разъебного года в жизни человека со статусом гражданина РФ типа меня. Чего стоят одни только твиты про то, что хотелось бы вернуть страх от четырех стен во время ковида и прожить в этом лет десять, лишь бы не 2022 год. Или что — не хотелось бы, чтобы о 2022 мы потом говорили, что это был последний окей-год в нашей жизни.
Я много лет мечтала о том, что я смогу как-то глобально выдохнуть и отрефлексировать свои мини-забеги в самые жесткие зимние месяцы, которые для меня даже не декабрь и январь, а февраль и март. В марте люто хочется весны, но приходит она в Россию стабильно примерно в середине апреля. Декабрь и январь — это месяцы ожидания нового года, я эту атмосферу очень люблю, все эти гирлянды и дневники Бриджит Джонс, а первая половина января — она про заслуженный отдых по окончании трудного года. В эти первые две недели января я ощущаю, как вселенная останавливается, чтобы дать нам кушать оливье и лежать уставившись в сериалы. Что я могу сказать про приближающийся новый год? Ехать куда-то в теплые страны в этом году — последнее, что я хочу делать этой зимой.
За эти полгода я со знакомыми из Москвы и Питера умудрилась видеться чаще, чем в Москве или Питере. С некоторыми мы не виделись года три, а увиделись вот в Ереване, или в Лимассоле, или в Стамбуле. Я всегда знала, что, например, в Питере видеться с коллегами и знакомыми намного проще, чем в Москве, так как в Москве ни на что никогда нет времени. В новой реальности я почти уверена, что в любой другой стране я найду знакомого, с которым будет здорово выпить по кофе и поболтать о том, кто как и где сейчас вообще. Я знаю, что большинство парней, которые уехали из страха за свою жизнь, завидуют тому, что я могу продолжать жить в России, и мне иногда приходится себя ограничивать и не присылать им в чатик еще одну фотографию солнечного Питера рядом с кафе, где мы любили собираться после супер-алкогольных ночей.
Большинство людей, которых я как-то знаю и могу понять, где они находятся, продолжают жить в России, и я в который раз понимаю, как сильно я синхронизирована с этими людьми. Мы все знаем примерную палитру причин и у тех, кто не уехал, и у тех, кто уехал, но мы все равно разбросаны по миру, как никогда ранее, и мы все равно сплочаемся с теми из уехавших или оставшихся, кто проживает что-то похожее именно в деталях, а не только в крупных штрихах. Поэтому как оставанцы, так и уехавшие делятся еще на десятки мини-субкультур, и у каждой при главной идеологической схожести будут свои нюансы и свои разности. Например, я не смогу очень хорошо прочувствовать человека, который уехал из России выйти замуж за гражданина другой страны, при этом продолжая работать удаленно на российскую компания, как не смогу также хорошо понять человека, который всегда хотел уехать из России и вот получилось быстрее, наконец-то. Сильнее всего я буду эмоционально сближаться с теми, кто спрашивает, какой мне сегодня фильтр, в месте, где я чаще всего работаю в Питере. И со своими самыми близкими, с которыми я буду поддерживать общение всегда, в какой бы мы стране ни были, и это всегда будет получаться, потому что это для нас важно.
Уезжать на время и потом возвращаться, и снова уезжать — если задуматься, это очень взрослый подход к любому переезду в другую страну. Это нормально, что я не готова делать то, что я успешно могла сделать в 21, — уехать в Москву с 800 рублями в кармане. Было бы странно сделать сейчас то же самое. Поэтому вот так забегами даже интереснее: ты проверяешь, где тебе было бы комфортно жить, где похожая городская энергетика, где приятные тебе люди. Каждый хочет переезжать комфортно, и даже если финансово переехать комфортно возможно, все равно будет сложно. Знакомый на Кипре сказал, что самые невыносимые — первые шесть месяцев, потом ты попускаешься. А я думаю, что когда тебя вынудили это сделать, и это не было твоим решением и желанием, — от этого будет тянуть обратно домой всегда. Потому что не ты выбрал, и не ты хотел.
Но самым большим откровением последних восьми месяцев для меня стало то, что чем сильнее меня пытаются выгнать из моего дома, тем сильнее я не хочу из него уезжать. Женя 2008 года, которая всегда себя чувствовала гражданином мира, удивилась бы, встретив Женю 2022 года, которая новый год мечтает отметить в России.